Пятидесятилетие и 10 лет со дня священнической хиротонии отметил не так давно настоятель храма Пресвятой Троицы Санкт-Петербурга иерей Игорь Карванен. О промежуточных итогах церковных трудов и священнического служения о. Игорь поделился в интервью с вятским корреспондентом.

— Отец Игорь, расскажите, как Вы попали в Санкт-Петербург?

— Я в нем родился (улыбается – прим. автора). У меня даже есть медаль «Родившемуся в Ленинграде».

— Кто ваши родители? Они старообрядцы?

 — Отец у меня местный, финн-ингерманландец, по вере был лютеранином. Мать – из смоленских краев, из старообрядческой семьи, в Санкт-Петербург попала после войны.

 — Вы долгое время были чтецом Покровского храма. Что Вас подвигло к священническому служению?

— В чтецы меня ставил еще владыка Лукиан (Абрамкин). Это было во Ржеве. Позже, время от времени, вставал вопрос о принятии диаконского, священнического сана, но я не видел себя священнослужителем, не чувствовал сил для этого. При митрополите Андриане петербуржцам вернули Лиговский храм. Спустя время, когда встал вопрос о служении Литургии, Лиговская община выдвинула меня кандидатом в священники. Тогда уже я внутренне не смог отказаться.

– Вследствие чего наступил перелом?

— Если человек, становясь священником, хочет зарабатывать или командовать, или какой-то самореализации, то это, конечно же, очень грустно. Священник – это несение креста, и я это в принципе понимал. В общем-то, по житейской немощи хотелось это отодвинуть куда-то на подальше. Ну, а согласился, когда было передано здание храма, начались работы, и я уже принял на себя ответственность за общину, за людей. С Божьей помощью и помощью людей, которых Господь послал, мы восстановили храм. И кто в нем будет служить? Священников не хватает и там, и там. Повторюсь, я не смог отказаться.

— Как современному человеку объяснить, в чем выражается труд священника?

— Наверное, самое точное – в служении Богу и людям. Священник – это наставник, пастырь, в какой-то степени можно сравнить его труд с учительским, тренерским.

— Скажите пару слов о вашей общине, она сравнительно молодая…, как она управляется?

— Все мы под Богом ходим, есть Закон Божий как основа всего. У нас есть собрания общины, которые ежегодно, иногда чаще, проходят. Есть настоятель храма, есть председатель, есть более активные люди в общине, с которыми решаем текущие дела. У наших прихожан разные духовные отцы, и меня это не смущает, я не пытаюсь «давить» на людей. Я всегда стараюсь и объяснить, и показать почему я так думаю.

— Важен ли в общине авторитет священника?

— Конечно, очень важен. Потому что, если община не уважает священника, то это вызывает много нестроений и очень тяжело сохранить мир. Отчасти община формирует священника, отчасти наоборот. Это взаимосвязанный организм. К сожалению, большинство людей смотрят на священника и считают, что — «каков поп, таков и приход». Многие судят о Боге и вере по личностям, которых они видят. Но безгрешен только Господь…

— По традиции, если священник не считает что-то нужным, то он не благословляет. «Благословляю — не благословляю» – это то же самое, что «разрешаю — не разрешаю»?

— Насколько я понимаю, это не совсем традиционно. Священник говорит: «Бог благословит» или все-таки пытается объяснить, почему он не может призвать на это Божие благословение. В каких-то пограничных вещах, лично я, поговорив с людьми, стараюсь благословлять, если считаю, что это не критично и не совсем плохо, а, скажем так, допустимо. Конечно же, здесь есть аспекты «можно» и «нельзя». Когда человек чего-то хочет явно неправильного и просит благословения на запрещенное действие, священник обязан разъяснить ему, что его желание является нарушением христианских правил. В то же время есть вопросы не столь однозначные, которые каждый священник и епископ решает в меру своего разумения и понимания.

— Как-то в разговоре один из ваших прихожан охарактеризовал общину так: «У нас разные люди: здоровые и те, кого Бог испытывает здоровьем; бедные и такие, кто пока считает себя финансово состоятельным». Как Вам удается всех объединить?

— Объединяет всех Господь. Как и в большой семье, все дети разные. Любовь объединяет. Любовь с большой буквы.

— В значение слова «община» вложено понимание общности. Что общего в вашей общине?

— Господь.

— Только ли вера в Господа вас объединяет?

— Объединяет жизнь: проблемы, сложности, проживание вместе будней и праздников – как и в семье. Встречаемся мы не каждый день, поэтому община зачастую — это и общение. Люди хотят общаться, тем более, что в современном мире мы часто оторваны друг от друга. По воскресеньям и по праздникам у нас проходит братская трапеза после службы. Когда-то в большем формате, когда-то в меньшем. Люди общаются и на житейские темы.

— Какие моменты жизни прихода и ваших духовных чад вызывают боль в Вашем сердце?

— Боль… Одна из основных – когда половина или больше из присоединённых к Церкви людей потом теряется. Кто-то соблазняется какими-то новыми веяниями, кто-то устает и, скажем так, отрекается, забывает данные в крещении обеты. Вторая боль – видеть небрежительное отношение к Богу и к Церкви.

— В Санкт-Петербурге три общины. Чувствуют ли христианское единство прихожане разных храмов?

— Я думаю, что чувствуют. Где-то приходится встречаться с духом соперничества, хотя я стараюсь устранять любые его проявления, по крайней мере там, где могу это сделать.

—  Этот год — год особого воспоминания свщмч. Аввакума. Чувствуется ли дух этого святого в современных староверах?

— Сложный вопрос. Я думаю, что не очень.

— Аввакум проповедовал на рынке, т.к. там естественно собирался народ. Какая проповедь имеет место быть сейчас? Поменялись ли методы?

— Сегодня люди перегружены информацией. Проповедь на рынке, на мой взгляд, малоэффективна. Люди, наслушавшись на улицах, особенно в 90-е годы, протестантских проповедников, просто шарахаются от такой проповеди и замыкаются. А вот с теми, кто приходят в храм, звонят, интересуются — разговариваем, стараемся уделить внимание, не оттолкнуть. Я бы назвал это «тихая проповедь». По большому счету в храм приводит Господь. Это, как и с Апостолом Павлом, бывшим Савлом. Есть в истории и другие примеры.

— Ваш отец– один из пришедших к вере в сознательном возрасте. Это обстоятельство помогает вам лучше понять новопришедших?

— Я думаю, да. Я поздний ребенок в семье, для отца это был второй брак. С детства я не ощущал себя верующим человеком. Раз в год попадал в деревню, здесь ходил в церковь, было в ней все непонятно. Лет с 15, когда питерским старообрядцам вернули Покровский храм, меня позвали помочь в выносе мусора, каких-то строительных работах. В тот момент началось мое сознательное воцерковление. Отец в то время позиционировал себя как неверующий человек, а его тетка была достаточно религиозной лютеранкой. И вот первые религиозные споры начались с того, что необходимо соблюдать пост, а в лютеранстве понятия «пост» нет… Тетка приводила пример, что в Евангелии Господь говорит, что «не то сквернит человека, что в рот входит, а то, что оттуда исходит». Я шел искать наш, православный ответ на это. Старшие разъясняли: что там же в Евангелии написано: «Сей род (имеется в виду бесовский) побеждается только молитвой и постом». Это такие самые-самые первые религиозные дебаты. С отцом мы периодически разговаривали о вере на протяжении 30-ти лет. В начале звучал вопрос: «Зачем тебе Бог нужен? Человек сам все делает». Потом вопрос со стороны отца поменялся на: «Как же я предам свою веру? Я же крещен, у меня была крестная». Я приводил пример: «Если твой дед построил сарай, который оказался не совсем технически совершенным, и ты его перестроил, ты предал деда или нет? Давай разберемся, откуда взялись лютеране, как и в чем они заблудились?» Отец не хотел разбираться… Но, потом, когда ему уже было 79 лет, он согласился. Мы с ним выучили Символ Веры, «Отче наш», он принял Святое Крещение и упокоился православным христианином.

— Дети священника, их служение Богу, труды в общине – это тыл или передовая? Нахождение детей священника в вопросах служения? Совершение службы, помощь священнику, настоятелю. Должны ли они принимать активное участие или проходить должно все без них?

— Когда меня рукоположили в священники, у меня были достаточно взрослые дети. Младшему было 10 лет. Для детей священника, конечно, искушение, очень большое. В общем-то, они неизбежно становятся на передовой, на них смотрят и замечают все недостатки, считая, что дети священника должны быть идеальными. Это тяжелое испытание. Их нельзя передавливать, потому что человек часто устает от активной церковной жизни. А в переходном возрасте появляется желание сделать все наперекор, хотя все дети разные и приучать их обязательно надо.

— В современном мире существует много методов воспитания поколения. Вы воспитываете примером или понуждением?

— Есть такая поговорка «Дети нас не слышат, они нас видят». Я считаю, что это абсолютно верно. Вера без дел мертва. Мы должны стараться, чтобы наша вера и дела совпадали. Хотя, конечно, как любой человек грешный, я не всегда делаю так, как должно быть.

— Ваши дети, в основном уже, создали свои семьи. Для чего нужна семья современному христианину?

— Мое мнение, что со времен Адама и Евы добродетели и грехи не менялись. В мире меняются только «декорации». Как сказал Господь: «Не хорошо быть человеку одному, сотворим помощницу ему». Так и сейчас семья — это взаимопомощь ко спасению, и по слову апостола Павла «брак дан не только чадородия ради, но и во избежание блуда».

— Найти и выбрать спутника жизни сложно. Что важно искать в людях?

— Еще до армии, теща отца Евгения Чунина, Наталья Яковлевна Артемьева, мне как-то говорила: «Проси у Бога помощницу ко спасению». Об этом молился и протопоп Аввакум. Я в свое время последовал её совету и пока не жалею об этом. И теперь советую всем своим духовным чадам, кто стоит на этом жизненном перепутье, и своим детям говорил, и убежден, что это самое главное — просить у Бога «помощницу (помощника) ко спасению». Второе – это конечно же смотреть в душу человека, чтобы было взаимопонимание. Ни финансовая составляющая, ни в коем случае не рост, вес, и прочее. А только именно духовная суть и, конечно же, Божья помощь.

— Счастье. Оно падает с неба или его создают?

— Мне очень нравится трактовка «Счастье – это быть частью в Боге». Счастье вне Бога невозможно. И отчасти можно сказать, что счастье падает с неба если его Бог посылает. Но его надо и создавать своими усилиями, именно в Боге. Можно сравнить с цветком. Чтобы он хорошо рос и цвел за ним нужно ухаживать: поливать, пропалывать, подкармливать. Иначе, если не ухаживать, то даже кактус засохнет.

— Как вы оцениваете свое пятидесятилетие? Есть поговорка, что 50 – это 5:0 в твою пользу.

— Жизнь бежит очень быстро. Я как-то в свое время у отца спрашивал, быстро ли прошла жизнь. Он сказал: до пятидесяти было как-то ничего, а потом, как под горку начало ускоряться. Я по себе скажу, что еще после армии у меня было такое время, когда я думал: чем бы заняться, что я буду делать сегодня. Потом маховик стал раскручиваться, и сейчас я пытаюсь выбирать самое необходимое. Где-то начинаешь чувствовать, что нет уже того здоровья, которое было раньше, сил на все не хватает.

— У Вас достаточно большой приход, много молодежи. Воспитываете ли в молодежи желание служить Богу?

— Конечно, я стараюсь призывать. Стараюсь понуждать, но не заставлять. Когда кто-то говорит, что там плохие такие-сякие священники, говорю: «Стань хорошим».

— Отец Игорь, удивительно короткое получилось интервью.

— Как говорят: «Краткость – сестра таланта».

Пожелаем настоятелю Троицкого храма в Санкт-Петербурге сил на духовный подвиг, терпения и много лет во спасение себя и окружающих.

Беседовал Вятский корреспондент.
Фото предоставлено Лиговской общиной.